Знаю: весь я не умру...

В последней нашей беседе мы поделились своими соображениями о том, какого именно типа надгробие целесообразно устанавливать на могиле с учетом индивидуальных обстоятельств, возможностей и эстетических представлений.

Но любой, пусть самый дорогой и высокохудожественный монумент остается малоинформативным, если на нем отсутствуют сведения о покойном. На старых кладбищах нередко встречаются кованые кресты вековой и более давности, на которых не сохранилась табличка с именем покойного. И как бы ни крепок был этот крест, – может, он и еще простоит сто с лишним лет, – но памятником он уже, строго говоря, не является: нет надписи – нет и памяти о том, кто под ним покоится.

В одной только Москве исчезли или находятся на грани исчезновения многие знаменитые могилы. Так в Донском монастыре исчезла могила знаменитого в свое время драматурга А.П. Сумарокова. Москвовед и некрополист А.Т. Саладин в начале ХХ века писал о могиле Сумарокова, как о чем-то давным-давно утерянном: «Все же как жалко, что мы не можем указать его могилу». Лишь в 1951 году приблизительно на том месте, где покоятся кости автора «Димитрия Самозванца», был установлен памятник – широкая гранитная стела с полукруглым верхом и со всеми полагающимися надписями.

В наше время – в 2000-е годы – как говорится, на глазах исчезает могила известного в начале ХХ века публициста и издателя Юлия Алексеевича Бунина – старшего брата Ивана Бунина. Находится она на Новом Донском кладбище, слева у самого входа. Мраморная дощечка, прикрепленная к бетонному основанию, почернела, частично разрушилась, надпись практически не читается. Через несколько лет камень окончательно станет безымянным, и никто не сможет указать могилу этого крупного литератора.

Вряд ли кто-то хотел бы для своих близких повторения посмертной судьбы этих достойных людей. Значит, следует заранее озаботиться исполнить надпись на их могиле таким образом и на таком материале, чтобы, и оставшись без призора, она – могила – еще многие годы не была бы безымянной.

По нашим наблюдениям, наиболее долговечный материал для мемориальной надписи – это камень гранитной группы и практически вечная нержавейка.

Остановимся подробнее на самой надписи, на ее содержании.

Сейчас, в наше время, самый распространенный тип надгробной надписи – это фамилия, имя и отчество погребенного, а также год его рождения и – через черточку – смерти. Крайне редко кто-то сообщает о своем родственнике что-то большее. Хотя, естественно, исключения бывают всякие. В одной мастерской по изготовлению табличек нам рассказали, что однажды заказчик попросил написать на довольно большом листе нержавейки целиком биографию покойного, – порядка страницы текста. В старину подобные примеры случались: в Донском монастыре сохранились надгробия, на которых буквально свободного места нет – все занято текстом! Но в этом обилии слов есть существенный недостаток, – длинный надгробный текст далеко не всякий будет читать. Если мы хотим, чтобы информация о нашем любимом близком стала достоянием наиболее широкой аудитории, текст должен быть такого объема, чтобы прохожий, лишь взглянув на него, немедленно целиком усвоил написанное, не утруждаясь долгим чтением. Поэтому длинные тексты на надгробии вряд ли уместны. Но и писать одно только ФИО с годами жизни также едва ли достойно памяти покойного. В этом случае складывается впечатление, будто вся жизнь этого человека исчерпывается той самой черточкой между годами.

В старину на камне или на кресте, как правило, указывали род деятельности покойного, или его социальную принадлежность, или еще какие-то сведения. Вспомним некоторые такие надписи. Право, они прелюбопытные.

На Даниловском кладбище встречаем:
Под сим камнем погребено тело московского купецкого сына Петра Ивановича Кирильцова скончавшегося 1837 года в 12 часу пополудни июня 16-го. Жития его было 22 года 10 месяцев и 8 дней.

Или:
Здесь погребено тело крестьянина Ярославской губернии Ростовского уезда села Поречья Александра Александровича Королькова, скончавшегося 10 декабря 1910 года. Жития его было 63 г. и 9 месяцев. В супружестве жил 43 года.

Или:
Доктор медицины действительный статский советник Гавриил Михайлович Воздвиженский. Скончался 10 ноября 1896 г. на 63 году от рода.

На Пятницком кладбище:
Московский купец Алексей Федорович Фролов. Родился 11 февраля 1827 года в 4 часа утра. Скончался 21 января 1894 года в 4 часа утра. Жития его было 69 лет, 2 месяца, 11 дней.

На Алексеевском приходском:
Здесь погребено тело московского купца Ивана Петровича Носова. Скончался 23 августа 1844 года. Жития его было 53 года и 6 месяцев.

Или:
Нежинский грек Дмитрий Николаевич Баффа. Скончался 16 июня 1881 года на 61-м году жизни.

В Новодевичьем монастыре:
Под сим камнем погребено тело отрока Михаила Сергеевича Красильникова. Скончался 1868 г. октября 14 дня. Жития его было 15 лет.

Или:
Генерал-майор Михаил Тимофеевич Путилин. Родился 29 сентября 1798 г. скончался 22 августа 1875 г.

Что ценного в этих надписях? Чему нас учит собственная история? И что мы можем сегодня позаимствовать из прошлого?

Прежде всего, здесь не может не броситься в глаза наличие каких-то сведений о покойном, помимо имени и лет жизни. Сейчас это большая редкость. Еще на могилах военных можно встретить упоминание воинского звания погребенного. Но уже на могилах лиц светских профессий род их занятий почти никогда не указывается. Такое складывается впечатление, будто родственникам как-то неловко упомянуть, что покойный был инженером, врачом, учителем, бухгалтером и т.д. Вот, если бы писателем, художником, артистом, ученым, мастером спорта – тогда другое дело! А в старину люди не стеснялись написать на могиле почившего близкого «крестьянин», как мы видим из приведенного примера.

Мы от души и настоятельно советуем всем, потерявшим близких, обнародовать о них на надгробии хоть какие-то сведения, помимо формального ФИО. Но чаще всего бывает, что даже на могилах участников Великой Отечественной нет соответствующей надписи! А ведь сделать ее надо хотя бы из практических соображений: сейчас военкоматы и советы ветеранов берут такие могилы на учет и следят за их сохранностью.

Обратим внимание: в прежние времена написать на надгробии «купец», было совершенно обычным явлением. Монументов с такой надписью в Москве до сих пор на старых городских кладбищах сотни. Современное купечество именуется «по-заграничному», цветисто и солидно – бизнесменами. Но приходилось ли кому-нибудь на кладбищах видеть на мемориалах этих господ надпись «бизнесмен» или хотя бы «предприниматель»? Кажется, будто родственники почившего совестятся написать такое на памятниках, потому что у большинства прохожих подобная информация вызовет лишь отрицательные эмоции. В связи с этим стоит задуматься: чем же нынешний бизнесмен отличается от прежнего своего коллеги купца, если в старину люди с гордостью выбивали на надгробии сословие сродника, а теперь упомянуть подобный род занятий погребенного, возможно, даже небезопасно для благоустройства его могилы?

Многолетнее наше изучение московского некрополя позволило сделать и еще одно любопытное открытие. Мы заметили, что до революции в надписях на монументе имя и отчество покойного непременно предшествовали фамилии. Но где-то уже с 1920-х годов установился обычай вначале писать фамилию, а уже затем имя-отчество. А часто вообще одну только фамилию с инициалами. И этот обычай, за редкими исключениями, соблюдается и в наше время. Сколько мы ни пытались найти объяснение этому феномену у работников похоронной сферы – могильщиков, каменотесов, граверов, – никакого результата! Никто ничего объяснить не может.

По нашему представлению такой порядок установился вполне в соответствии с социальной политикой и моралью советского государства. Каждый человек, по разумению власти, должен был занимать свою определенную строчку в алфавитном порядке. И хорошо еще, если в алфавитном. Но одновременно значительная часть населения распределена была в порядке цифровом, как незабвенный Иван Денисович. Имя собственное тогда вообще зачастую стало ассоциироваться с наследием прежнего режима. Недаром новая власть вскоре предложила гражданам именоваться новыми революционными именами – Владлен, Ремир, Ким, Окрябрина, Сталинина и т.д.

В старину, в соответствии с христианскими представлениями, считалось, что, умирая, человек оставляет свою фамилию в этом мире: на том свете ему нужно лишь имя, – под ним он предстанет перед Высшим судом, и благодаря ему он сможет надеяться на заступничество тезки – небесного покровителя. Неслучайно еще на рубеже XIX–XX веков простых людей хоронили под одним только именем. На старинном подмосковном кладбище села Алексина, Рузского района, нам попался как-то добротный белокаменный обелиск-«часовня», на котором было написано:

Р.Б. Матрона
скончалась 1897 г. фев. 16 д.
жития ея было 78 лет
к. д. Макеихи
Господи приими дух ея с миром.

Р.Б. – это раба Божия, как нетрудно догадаться. Ни фамилии, ни отчества! – на Небесах это ни к чему!

В советский же период фамилия стала основным признаком идентификации личности. (Кстати – любопытно заметить! – в самое последнее время таким признаком все-таки становится номер, – цифровая система, которой поневоле пользовался наш Иван Денисович, берет свое.) По нашему мнению такое правило сложилось именно в пику прежним представлениям о значении имени собственного, основанным на христианских ценностях: у них было так, а у нас будет наоборот!

Пример доминирования фамилии мы находим отнюдь не только на надгробиях. Проделаем эксперимент сию секунду: предлагаем читателю взглянуть на собственные визитные карточки. Что он там увидит? – он увидит, прежде всего, напечатанную крупным шрифтом фамилию, а уже за ней следует набранное петитом имя-отчество. В то время как до революции на всех визитных карточках без исключения, прежде всего, печаталось имя-отчество. Мелочь? Но эта мелочь свидетельствует о том, что мы преимущественно советские люди: в своих традициях, в представлениях о мироустройстве, в морали и прочем.

Итак, что конкретно мы советуем? Конечно, советовать всем поголовно взять немедленно за образец надгробную надпись с камня XIX века мы не станем. Еще раз заметим, что у каждого свои обстоятельства и возможности, а каждая буква на камне стоит очень недешево. Но добавить еще какую-то краткую информацию о покойном, как-то: род занятий, какие-то его заслуги и – непременно! – место рождения – это мы настоятельно рекомендуем. Это делает покойного не безликой строчкой в советском алфавитном порядке, но личностью, оставившей в мире свой след, а, следовательно, и не окончательно ушедшего из этого мира. И тогда справедливо и уместно зазвучат строки Алексея Николаевича Плещеева:

Не забудьте также, братья,
Добрым словом помянуть
Тех, навек от нас ушедших,
Что, свершив свой трудный путь
И до гроба сохранивши
В сердце преданность добру,
Произнесть могли с поэтом:
«Знаю: весь я не умру».