Не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой!

В этом году Россия отмечает 200-летие одного из крупнейших в отечественной истории, да и в истории всего человечества сражений – при Бородине, или «под Москвой», как его именует бывший наш противник.

К 200-летию Отечественной войны 1812 года

Помимо многих памятников, относящихся к этому событию – музеев, монументов, самых мест схваток боевых, – напоминанием о 1812-м годе нам служат сохранившиеся захоронения участников этой войны и Бородинского сражения. В Москве таких захоронений немало.

Главный пантеон участников Отечественной войны – разумеется, Донской монастырь.  Здесь похоронено множество участников разных сражений1812 года, в том числе и Бородинского, а также заграничных походов Русской армии 1813-14 годов. Упомянем хотя бы некоторых из них: полковник Воейков А.В. (1779-1815), штаб-ротмистр Г.Я. Голицын (1791-1821), капитан гвардии Н.Д. Горчаков (1788-1848), секунд-майор Д.С. Давыдов (1758-1820), полковник П.Л. Давыдов (1782-1842), генерал-майор А.И. Дмитриев-Мамонов (1788-1836), генерал-майор Дмитриев-Мамонов М.А. (1890-1863), полковник В.И. Дунин (ск. в 1812), генерал-лейтенант Донского казачьего войска В.Д. Иловайский 12-й (1788-1860), генерал-майор Донского казачьего войска И.К. Краснов (1752-1812), капитан артиллерии Я.А. Левашев (1783-1820), полковник Д.М. Львов (1793-1842), генерал-майор М.Л. Львов (1758-1825), майор П.И. Макаров (1791-1847), полковник Г.И. Нарышкин (1790-1835), московский гражданский губернатор Н.А. Небольсин (1785-1846), подпоручик гвардии А.П. Ниротморцев (1776-1827), полковник А.П. Оболенский (1769-1852), поручик артиллерии М.М. Обольянинов (1790-1856), полковник А.Н. Панин (1791-1850), подпоручик А.М. Спиридов (1789-1847), полковник гвардии И.М. Спиридов (1788-1819), генерал-майор Ф.И. Талызин 1-й (1773-1844), генерал-майор А.И. Талызин 2-й (1777-1847), подпоручик А.А. Терский (1791-1856), корнет А.В. Толстой (1770-1823), подпоручик П.Е. Фаминцын (1745-1819), генерал-майор И.А. Хрущов (1774-1824), философ и корнет лейб-гвардии П.Я. Чаадаев (1794-1856), генерал-майор Н.Г. Щербатов 2-й (1777-1848) и другие.

Похоронен в Донском монастыре также и генерал от кавалерии, генерал-губернатор Москвы А.П. Тормасов (1752-1819). В 1812 году Тормасов прославился на весь мир тем, что одержал первую победу над французами в начавшейся кампании. Назначенный в самом начале войны командующим южной 3-й армией, Тормасов немедленно двинулся к городу Кобрину. Не ожидая такого маневра «обсервационной» русской армии, союзные французам саксонцы позволили себя окружить и, после недолгого сопротивления, вынуждены были сложить оружие. Не считая убитых, в плен к русским попали 66 офицеров и свыше 2200 нижних чинов неприятеля! Потери же Тормасова составили 77 убитыми и около двухсот ранеными. Заметим, что русский командующий проявил к побежденным истинно рыцарское благородство, – он распорядился возвратить пленным офицерам их шпаги.

Кобринская победа А.П. Тормасова имела большое значение для всей кампании: в самом начале таковой был развеян миф о непобедимости наполеоновской Великой армии, причем русские укрепились духом и исполнились решимостью отбить всех двунадесять языков.

Впоследствии Тормасов участвовал во многих сражениях: под Малоярославцем, Вязьмой, Красным. Еще до окончания наполеоновских войн он был назначен генерал-губернатором Москвы. Вспомним, что Москва в то время представляла собой практически руины, едва ли не сплошное пожарище. Новый губернатор энергично взялся за восстановление древней столицы. Раздосадованный отставкой прежний московский генерал-губернатор Ростопчин зло пошутил по поводу этого назначения: «Москву подтормозили! Видно, прытко шла!». Услыхав как-то этот  каламбур, Тормасов ответил: «Ничуть не прытко: она, напротив, была совсем растоптана!».

Могила Дениса Васильевича Давыдова

Немало было в свое время похоронено участников Отечественной войны и в Новодевичьем монастыре. Но до нашего времени там сохранились лишь десять таких могил. Но зато каких! Имена какие! У южной стены Смоленского собора на высоком постаменте установлен бюст бравого усача, – это, пожалуй, теперь самая почитаемая и посещаемая в монастыре могила певца-гусара Дениса Васильевича Давыдова (1784-1839). Ровно напротив Давыдова, но только у противоположной, северной стены собора похоронен генерал-майор Михаил Федорович Орлов (1788-1842), прославившийся тем, что именно он самый в 1814 году скрепил своей подписью акт о капитуляции Парижа.

Сохранились в Новодевичьем и могилы двух известных писателей первой половины XIX века: М.Н. Загоскина (1789-1852) и И.И. Лажечникова (1792-1896). Оба они были участниками Отечественной войны. Упомянем и других участников той войны, упокоившихся в древнем монастыре: Д.М. Волконский (1760-1835), А.Н. Муравьев (1792-1863), М.И. Муравьев-Апостол (1793-1886), Л.К. Пащенко (1781-1834), В.И. Тимофеев (1783-1850), С.П. Трубецкой (1790-1860), А.А.  Шаховской (1777-1846).

В начале 1950-х годов в Москве было ликвидировано, попросту говоря, безжалостно срыто и частично застроено, одно из старейший в городе кладбищ – Дорогомиловское. А, между тем, на этом кладбище находился главный столичный мемориал в память о погибших в Бородинском сражении.

Вскоре после сражения, еще до вступления Наполеона в Москву, здесь начали хоронить погибших или умерших от ран солдат и офицеров. И не только русских, но и французов. Чаще всего в источниках упоминается братская могила, в которой были похоронены триста русских воинов – участников Бородинского сражения. Но, скорее всего, их там было похоронено гораздо больше. И не только в этой могиле.

Вообще, период с 26 августа (день Бородина) по 11 октября (освобождение Москвы от неприятеля) – это одно из темных пятен нашей истории. Действительно Кутузов и Ростопчин осуществили тогда невиданную по масштабам эвакуацию. Но при этом в первую очередь они спасали то, что могло быть реально полезным для борьбы с супостатом – чудотворные иконы, мощи святых, священные сосуды, другую церковную утварь. Но уже для того, чтобы вывезти менее полезное имущество, как-то: полторы сотни пушек и семьдесят пять тысяч ружей, – у эвакуаторов не хватило ни времени, ни энергии, ни транспортных средств. Все это досталось неприятелю. И, судя по всему, во всем городе нашлась только одна Наташа Ростова, пожертвовавшая частным ради общего. Потому что, в Москве, по разным данным, на милость врага было оставлено от десяти до двадцати трех тысяч раненых участников Бородинского дела. Для них не нашлось подвод. И, в результате, почти никто из них не выжил: кто-то погиб при чудовищном пожаре, кто-то умер из-за отсутствия ухода, а кого-то и казнили оккупанты.

И, конечно, вряд ли на Дорогомиловском кладбище могло быть похоронено всего триста человек. Если только в какой-то одной могиле. Над которой в 1849 году на средства известного промышленника мануфактур-советника Прохорова был установлен памятник – кирпичная стела, облицованная железом и увенчанная золотою с крестом главкой, напоминающая монумент на Бородинском поле. На ней была надпись: Сей памятник воздвигнут над общею могилою трехсот воинов-страдальцев и раненых в Бородинской битве и умерших на пути в Москву 1812. Остальные воинские могилы, не отмеченные долговечными памятниками, по всей видимости, исчезли еще в первой половине XIX века. Почему и сложилось представление, будто на Дорогомиловском кладбище было похоронено только триста участников Бородинской битвы.

В советское время стелу разобрали, потому, скорее всего, что, выполненная в традициях архитектуры православных надгробий, она не соответствовала новым представлениям о памятниках над воинскими захоронениями. Кстати, тогда же взорвали и ее прообраз – монумент на Бородинском поле, с могилой Багратиона заодно. И на месте этой стелы установили гранитный обелиск с надписью: Братская могила 300 воинов-героев Отечественной войны 1812 года, павших смертью храбрых в Бородинском сражении. Сооружен Мосгорисполкомом в 1940 г.

Какое-то время обелиск стоял на своем законном месте, хотя само кладбище было уже закрыто и постепенно ликвидировалось. А в начале 1950-х годов его перенесли в Фили – к «Кутузовской избе». Есть несколько версий о судьбе останков трехсот воинов из братской могилы. В большинстве источников говорится, что они теперь там, где стоит обелиск, – то есть у «Кутузовской избы». Существует также мнение, что их перезахоронили на Ваганьковском кладбище.Но, например, дорогомиловский краевед и старожил этого района Федор Федорович Егоров, на глазах которого Дорогомиловское кладбище ликвидировалось и застраивалось, утверждает, что погребенных там солдат-бородинцев вовсе не перезахоранивали, – они так и остались лежать на своем прежнем месте. И это очень правдоподобное мнение. Во-первых, после ста сорока лет их упокоения в сырой земле, едва ли там вообще уже оставались какие-то следы человека. А, во-вторых, это же был чисто символический акт перенесения останков. И для этого можно было откопать всего несколько косточек или даже просто перенести из старой могилы на новое место горсть земли.

Существует в столице и еще одно малоизвестное, но чрезвычайно ценное захоронение 1812 года – в Новоспасском монастыре. В период хозяйничанья в Москве французов и их союзников монастырь был оккупантами совершенно разорен. Не найдя, однако, в монастыре значительных ценностей, – а самое дорогое имущество настоятель архимандрит Амвросий вовремя вывез, – французы и поляки стали разрывать могилы. Они были убеждены, что русские, как и подобает варварскому племени, хоронят своих умерших «по-скифски» – со всякими драгоценностями. Цивилизованные европейцы вывернули из земли все памятники, разрыли большинство могил, иные из них перекапывали дважды и трижды, но к полному своему разочарованию скифского золота они там не нашли.

Напротив монастырских ворот, через улицу, стоит церковь Сорока мучеников Севастийских, построенная еще в 1645 году. Когда французы рыскали по Москве в поисках поживы, они ворвались и в этот храм. Но не обнаружили там ровно никаких ценностей. Причетники все вовремя попрятали. Тогда, схватив настоятеля о. Петра, грабители под страхом смерти потребовали от него выдать драгоценную церковную утварь. На что отец Петр ответил им: «Русские храмы так богаты, что вам все равно не унести всего золота, сколько его есть в каждом. Поэтому лучше уходите налегке. Скорее ноги унесете». Так и не выдал священник врагу приходских сокровищ, несмотря на жестокие пытки и побои. Окончательно рассвирепевшие душегубцы выволокли героического батюшку на паперть и там убили его.

Похоронили его на общем монастырском кладбище. По всей видимости, могила его была очень почитаемой вплоть до революции, о чем свидетельствует историко–археологический очерк «Новоспасский ставропигиальный монастырь», вышедший в 1909 году. Там приводится описание его памятника, на котором, помимо обычных надгробных сведений о покойном, была начертана замечательная эпитафия в стихах:

Здесь скромно погребен
Служитель алтаря
Герой, вкусивший смерть
За Веру, за Царя.
При заревах Москвы,
Вселенну изумивших
И кары грозныя
На злобу ополчивших
При храме Божием
Он пал пронзен врагом,
Живя о Господе
В бессмертии святом.

Но в период большевистских гонений на кладбища эта историческая могила была уничтожена наравне со всеми прочими захоронениями Новоспасского монастыря. Однако, заметим, что при ликвидации кладбищ обычно уничтожалось лишь то, что было на поверхности – вывозились монументы, срывались могильные холмики. Самые же захоронения, как правило, никто не трогал, – они так оставались в земле. Поэтому, вне всякого сомнения, и честные останки о. Петра почивают где-то на территории Новоспасского монастыря. А то, что над ними нет никакого памятного знака, так может это и не великая беда: весь монастырский ансамбль – памятник отважному батюшке.